Версия сайта для слабовидящих
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
| школа | учеба | люди | партнеры | досуг | фотобанк | форум |
| капустники |
Все стихи для выпускников в том году написали Лев Яковлевич, я и Всеволод Владимирович Зельченко. В. В. Зельченко помогал нам недолго, но создал несколько бесспорных шедевров. Я же не видела только одного стихотворения — того, которое было посвящено мне. С этим был связан забавный казус. Когда мы впоследствии оформляли выпускные альбомы, у меня был файл со всеми стихами, кроме моего собственного. Его мы записали по памяти после последнего звонка. В этом опусе фигурирует Канигиссер — человек, убивший Урицкого. Когда пришло время распечатывать стихи и клеить их в альбомы, выяснилось, что мы не уверены, как пишется эта фамилия. Так как мы дотянули до последнего, времени на поиски уже не было. В Интернете Канигиссер тогда еще не упоминался — он и сейчас, в июне 2004 года, фигурирует всего на трех сайтах: у черносотенцев (как еврей, убивший еврея), в
Примечание: как это ни смешно, фамилия убийцы Урицкого на самом деле пишется КАННЕГИСЕР.
Путч отгорел. Уже сидят в темнице
Янаев и Крючков.
СССР готово развалиться
На множество кусков.
Где зубры бродят хвойными лесами,
В тот роковой момент
Три президента мрачно подписали
Важнейший документ.
Угрюм Шушкевич, а Кравчук рыдает,
И только Ельцин беспричинно рад.
Он
В Москву спешит, в свой стольный град.
И журналюга ушло — вездесущий,
И искушенный жизнью резидент
Не понимают, чем доволен в Пуще
Был русский президент.
А Ельцин знал: в Европу путь из Азий
Отнюдь не прост.
Открыть придется множество гимназий,
В свободу строя мост.
Он с Горбачевым потому боролся
И шел на риск и кровь,
Что предоставил на проспекте Щорса
Бурячко кров.
Он знал уже, что поступил Тулаев,
Сей славный муж.
Так что ему проклятья негодяев,
Американец Буш?!
Смотрел он вдаль. Он знал — шесть лет минуют.
Нести недолго крест.
И пусть его сегодня критикуют,
Но Carthago delenda est.
Шесть лет в Кремле ждал этого момента,
Как ждет игрок хороших карт.
И это напряженье президента
Дало инфаркт.
Он так любил девчонок и ребятов,
Что потерял покой.
И вот уже уволен Хасбулатов,
В тюрьме Руцкой.
Опять Ананьев получает двойку,
И не работа в классах, а возня.
Министрам задает головомойку.
Держись, Чечня!
Уходит Дмитриев Андрей,
А с ним случается запой.
Он говорит жене: «Налей!»
Потом: «Повторим по второй!»
Выгоняет Коржакова.
А все шишки на Грачева
Три года до конца тысячелетья,
И обскурантов обуял кошмар.
Мы в этот майский день наносим третий
Невежеству удар.
Доволен жизнью, как Данкевич Феликс,
И моложав, словно студент,
Воспрянул, будто птица Феникс,
Наш президент.
Если ты ночью холодной и мглистой
Долго Вергилия видел в кошмаре,
То обращайся к специалисту
В этом вопросе — прямо к Динаре!
Жизнь бы я начал, товарищи, заново,
Чтобы прожить ее, как Абдрахманова!
Не пекарь он и не геолог.
Он пишет, может рисовать.
России нужен социолог,
Который может рифмовать.
Средь питерских дворцов — музеев
Не затерялся Алексеев!
Из Трои в Лаций приплыл Эней.
Пред вами герой эпохи иной.
Силен, как Ахилл, Алехин Андрей
И дам пленяет своей красотой.
Хоть на щеках его нет щетины,
Он для нас всех — образец мужчины!
Восток хорош обильем специй.
Есть Заратуштра, есть Конфуций.
Рашид прочтет немало лекций,
Как Pater Noster папский нунций.
Гнетет гимназию обида —
Она лишается Рашида!
Много в учительской радости звеньев,
А в Амазонке — рыбок пираньев.
Пусть на пути ты не встретишь каменьев,
А исключительно розы, Ананьев!
Я вам, ребята, скажу без смеха —
Ананьев станет звездой политеха!
Позднев строг, его сложна стилистика,
И изысканна его схоластика.
Выбор Темы — это матлингвистика,
А не физкультура и гимнастика!
Не любит Позднев прохиндеев,
Но по душе ему Андреев.
В условиях войны и в условиях мира
Всем потребна устойчивость связи.
Есть у нас Евсеенко Ира,
Этот цветок в гимназической вазе.
Согласно секретной информации
Идет на телекоммуникации.
Как для убогого и сирого
Обед горячий — так же здорово
Ты знаешь годы жизни Кирова,
Непревзойденная Егорова!
Отличник, больно не фасонь
Ты в обществе подобных Сонь!
Если вы вдруг разучились считать,
Если забыли трамвая маршрут,
Стоит вам только Антона позвать —
Вы сбережете и время, и труд!
Долой калькулятор! Зачем вам он,
Когда с вами есть Мурашов Антон?
У ребенка — осетина приключилась скарлатина.
Где же местный Авиценна?
Где поможет медицина и особая вакцина,
Там Округина бесценна!
Знайте, маленькие дети,
Лучше Оли нет на свете!
Зарубил Раскольников старушку,
Люди пострадали от бомбежки…
Помощь близко, други и подружки!
Вам осталось подождать немножко.
Надежда ваша —
Сафронова Даша!
Бьет без промаха в чекиста К…игиссер,
Хулиганит и дерется Петя Пуссер,
Но летит к филфаку быстрая, как глиссер,
Наша гордость, восхитительная Слюсарь.
Лучшая выпускница Наталия
Филологию продвинет далее.
Тот получает в жизни бонус,
С кем учится красавец Табунс!
Девицам повышает тонус,
Их взглядов изменяет градус.
Есть много городов и стран,
Где ждут тебя, блестящий Ян!
Любишь ли звуки труб и органов,
Или логичность Ньютона законов,
Твой собеседник — Олег Тараканов.
Он уникален среди миллионов!
Так как ума у Олега палата,
Он, уходя, оставляет нам брата.
Сноб, оставь свой надменный тон,
Когда с тобой Фомичев Иван!
Он горд, и кладезь познаний он,
И за словом не лезет в карман.
Из всех гимназических блондинов
Не было лучше у нас господинов!
Кто в науке не упорен,
Но отнюдь не ординарен?
Здесь ответ, друзья, бесспорен:
Это же Арсений Харин!
Знает букашку, цветок и лист.
Он и биолог, и сатанист.
Поступок Павлика Морозова
Не увлекает Черноглазова.
На жизнь не смотрит в свете розовом,
В сужденьях трезв, поймете сразу вы.
На смену Боровскому и Доватуру
Выдвинем новую кандидатуру!
К сожалению, целиком восстановить стихи для бета-класса пока не удалось.
Трудно в России новому греку —
Не покупают лавровый лист.
Единоверному нам человеку
Сможет помочь Николаев-лингвист!
Тонну маслин население слопало —
Рад Ламврокакис и рад Попадопуло.
В. В. Зельченко вспоминает:
От остального в голове только обрывки: «Среди девиц развязных, хамов, / Средь тех, кто ходит в Candyman, / Ты, Алексей Лексаныч Гамов — / Как бы британский джентльмен…»; «… и никак я из сердца не выкину / Эту самую Иру Куртыкину»; «… усердием превосходит китайцев. / Ее оценит профессор Зайцев» (про Катю Роговер). Еще, помнится, Л. Я. сочинил универсальное двустишие «Этот молодой макак / Поступает на филфак (варианты: химфак, истфак и т. д.)», но оно осталось в черновиках.
