Любовь и т. д. (глава 1: «Я вас помню»)
Джулиан Барнс (Julian Barns), пер. с английского Дмитрия Кобака

Этот вариант перевода обсуждался на семинаре.

Стюарт

Привет!

Мы уже встречались. Стюарт. Стюарт Хьюз.

Да, я совершенно уверен. Абсолютно. Около десяти лет назад.

Ничего страшного — так бывает. И не надо притворяться. Дело в том, что я вас помню. Да, именно так: помню. Да и как бы я мог забыть?.. Пожалуй, всё-таки немного больше десяти лет, если подумать.

Ну да, я изменился. Ясное дело. Вот здесь, например, уже совсем седой. Теперь уже не назовешь это «с проседью», верно?

И кстати: вы тоже изменились. Вы, видимо, думаете, что остались такими же, какими и тогда были. Но поверьте, это не так.

Оливер

Кто это так приветливо заливается из соседней помойки, кто так сопит и топочет в этом плюшевом стойле? Неужели это мой добрый, мой старый — «старый» в смысле «бывший» — друг Стюарт?

«Я вас помню». Как это в духе Стюарта! Он настолько старо-, настолько бывше-модный, что ему нравятся запылившиеся песни, которые чуть ли не старше его самого. То есть еще можно западать на дешевую музычку, появившуюся на свет синхронно с набуханием ваших собственных органов либидо — будь эта музычка хоть Рэнди Ньюман, хоть Луиджи Ноно. Но западать на пляжных так называемых певцов прошлого поколения — это так трогательно в духе Стюарта, вы не находите?

Оставьте это озадаченное выражение лица. Фрэнк Айфилд. «I remember you». «I remember yoo-oo / You're the only one that made my dreams come troo-oo». Помните? 1962 год. Австралийский йодлер в овчинном тулупе. Именно, именно, именно. А какой он, надо полагать, олицетворял социологический парадокс! Я, впрочем, не хочу сказать ничего плохого о наших бронзовых братьях с Бонди-бич. Учитывая то, как сейчас принято до заискивания уважать любую культурную группу, не подумайте, что я что-то имею против австралийского йодлера per se. А вдруг вы — именно такой? Если я вас очень попрошу, вы не споете йодлем? [смысловой вариант: если я вас уколю, вы разве не закричите йодлем?] Я тогда с удовольствием посмотрю вам в глаза и пожму руку в знак неприятия всякой дискриминации. Я приглашу вас в человеческое братство. Вместе с швейцарским игроком в крикет.

А если вдруг — по капризу природы — вы и в самом деле швейцарский игрок в крикет, дитя Бернских Альпов, то тогда позвольте прямо заявить: 1962 год — это первый год революции Битлов на 45 оборотах в минуту, а Стюарт напевает Фрэнка Айфилда. Всё, я закрываю дело.

Кстати, меня зовут Оливер. Да, я знаю, что вы знаете. Я был уверен, что меня-то вы помните.

Джиллиан

Джиллиан. Может быть, вы меня помните, а может быть и нет. Не вижу тут особой проблемы.

Вам, главное, надо понять одну вещь: Стюарт хочет вам понравиться, он просто должен вам понравиться, а Оливер с трудом может себе представить, что он вам не понравится. Я узнаю этот скептический взгляд. Поверьте, я много лет наблюдаю, как люди выступают против Оливера и одновременно попадают под его очарование. Были, конечно, и исключения. Но я вас предупредила.

Что насчет меня? Ну, я бы скорее предпочла вам нравиться, чем наоборот, но это ведь нормально, разве нет? Впрочем, зависит от того, кто вы такой.

Стюарт

Я совершенно не имел в виду ту песню.

Love, etc. (chapter 1: «I remember you»)

Stuart

Hello!

We’ve met before. Stuart. Stuart Hughes.

Yes, I am sure. Positive. About ten years ago.

It’s all right — it happens. You don’t have to pretend. But the point is, I remember you. I remember you. I’d hardly forget, would I? A bit over ten years, now I come to think of it.

Well, I’ve changed. Sure. This is all gray for a start. Can’t even call it pepper-and-salt any more, can I?

Oh, and by the way, you’ve changed too. You probably think you’re pretty much the same as you were back then. Believe me, you aren’t.

Oliver

What’s that companionable warble from the neighbouring wankpit, that snuffle and stamp from the padded loose-box? Could it be my dear, my old — old as in the sense of former — friend Stuart?

«I remember you.» How very Stuart. He is so old, so former-fashioned that he likes naff songs which actually predate him. I mean, it’s one thing to be hung up on cheap music synchronous with the primal engorgement of your own libidinous organs, be it Randy Newman or Luigi Nono. But to be hung up on the sun-lounger singalongeries of a previous generation?that’s so very, so touchingly Stuart, don’t you find?

Lose that puzzled expression. Frank Ifield. «I Remember You.» Or rather, I remember yoo-oo, / You’re the one that made my dreams come troo-oo. Yes? 1962. The Australian yodeller in the sheepskin car-coat? Indeed. Indeedy-doo-oo. And what a sociological paradox he must have represented. No disrespect to our bronzed and Bondi’d cousins, of course. In the world’s fawning obeisance before every cultural sub-grouping, let it not be said that I have anything against an Australian yodeller per se. You might be one yourself. If I prod you, do ye not yodel? In which case, I would give you honest eye-contact and an undiscriminatory handshake. I would welcome you into the brotherhood of man. Along with the Swiss cricketer.

And if — by some happy whim — you actually are a Swiss cricketer, an off-spinner from the Bernese Oberland, then let me just say, simply: 1962 was the very year of the Beatles’ first revolution at forty-five turns per minute, and Stuart sings Frank Ifield. I rest my case.

I’m Oliver, by the way. Yes, I know you know. I could tell you remembered me.

Gillian

Gillian. You may or may not remember me. Is there some problem?

What you have to understand is that Stuart wants you to like him, needs you to like him, whereas Oliver has a certain difficulty imagining that you won’t. That’s a skeptical look you’re giving me. But the truth is, over the years I’ve watched people take against Oliver and fall under his spell almost at the same time. Of course, there’ve been exceptions. Still, be warned.

And me? Well, I’d prefer you to like me rather than the reverse, but that’s normal, isn’t it? Depending on who you are, of course.

Stuart

I wasn’t actually referring to the song at all.