Слушайте сагу, как песню льющуюся вниз…
Майкл Уильямс (Michael Williams), пер. с английского Жени Зубковой

Этот вариант перевода обсуждался на семинаре.

Слушайте сагу, как песню льющуюся вниз,
Как дождь с небес или слезы,
Как она стирает года, пыль многих сказаний,
Начиная с великой песни о Копье Дракона.
В далекие времена, прошедшей памяти и слов,
В первый рассвет мироздания,
Когда три луны взошли над верхушками деревьев,
Драконы, ужасные, но великие,
Начали войну в мире Кринна.

Однако же из тьмы драконов,
Из нашей мольбы о свете,
В пустом лице высоко парящей темной луны,
Яркий огонь загорелся в Соламнии —
Рыцарь истины и силы,
Который вернул на землю самих богов
И сковал могущественное копье Дракона,
Пронзая душу его чада, уводя тень его крыльев
От блистающих берегов Кринна.

Это был Хума, рыцарь Соламнии,
Приносящий свет, первый носитель копья,
Тот, что следовал за светом и пришел к подножию гор Калист,
К каменным ступням богов,
К безмолвной тишине их храма.
И он призвал всех мастеров, кто сможет сделать Копья,
Он положился на несокрушимую силу, чтоб уничтожить великое зло,
Последовал за светом, чтобы вернуть
Сгущающуюся тьму обратно в пасть дракона.

И Паладайн, великий бог добра,
Освещал дорогу Хумы,
Усиляя копье в его могучей правой руке,
И Хума, сверкающий в свете тысячи лун,
Вернул темную свору Ее лающих слуг
Обратно в леденящее королевство смерти,
Где их проклятия не устремятся ни на что,
Что даже ниже блистающих земель.

Так закончился в громе Век Мечты,
И так начался Век Величия,
Когда Истар, королевство света и правды, поднялось на востоке,
Где минареты из золота и снега
Сияли солнцу и во имя его славы,
Предвещая прохождение зла,
И Истар, что вскормил и выносил
Долгое время безмятежья,
Заблистал, как метеор,
В безоблачных небесах справедливости.

Но даже в ярком свете солнца
Король-жрец из Истара увидел тени:
И ночью ворохом клинков казался темный лес,
И водные потоки
Потемнели и осушились под светом молчащей луны.
Он искал в книгах пути, пройденные Хумой,
Искал он свитки, знаки и слова магии,
Чтобы и он смог воскресить богов,
Мог бы надеяться на них в своих святых целях,
Смог, наконец, очистить мир греха.

Потом пришло время тьмы и смерти,
Поскольку боги отвернулись от Кринна.
И огненная гора обрушилась на Истар, как комета,
А город разлетелся, как череп, в огнях,
Горы обрушились на некогда плодородные долины,
А моря залились в горные ущелья,
Пески показались на опустевшем морском дне,
И дороги Кринна разошлись,
Порождая дороги мертвецов.

Так начался век Отчаяния.
Дороги спутались.
Ветра и ураганы жили на руинах городов.
Лишь горы и поля стали нашим домом.
И как боги потеряли свою силу,
Так мы взывали к пустому небу,
В пустоту; обращая наши молитвы к новым богам.
Не шелохнется, промолчит холодное небо.
Нам остается ждать их ответа.

Hear the sage as his song descends…

Hear the sage as his song descends
Like heaven's rain or tears,
And washes the years, the dust of many stories
From the High Tale of the Dragonlance.
For in ages deep, past memory and word,
In the first blush of the world
When the three moons rose from the lap of the forest,
Dragons, terrible and great,
Made war on this world of Krynn.

Yet out of the darkness of dragons,
Out of our cries for light
In the blank face of the black moon soaring,
A banked light flared in Solamnia,
A knight of truth and of power,
Who called down the gods themselves
And forged the mighty Dragonlance, piercing the soul
Of dragonkind, driving the shade of their wings
From the brightening shores of Krynn.

Thus Huma, Knigth of Solamnia,
Lightbringer; First Lancer;
Followed his light to the foot of the Khalist Mountains,
To the stone feet of the gods,
To the crouched silence of their temple.
He called down the Lancemakers, he took on
Their unspeakable power to crush the unspeakable evil,
To thrust the coiling darkness
Back down the tunnel of the dragon's throat.

Paladine, the Great God of Good,
Shone on the side of Huma,
Strengthening the lance of his strong right arm,
And Huma, ablaze in thousand moons,
Banished the swarm of her shrieking hosts
Back to the senseless kingdom of death, where their curses
Swooped upon nothing and nothing
Deep below the brightening land.

Thus ended in thunder the Age of Dreams
And began the Age of Might,
When Istar, kingdom of light and truth, arose in the east,
Where minarets of white and gold
Spired to the sun and to the sun's glory,
Announcing the passing of evil,
And Istar, who mothered and cradled
The long summers of good,
Shone like a meteor
In the white skies of the just.

Yet in the fullness of sunlight
The Kingpriest of Istar saw shadows:
At night he saw the trees as things with daggers,
The streams
Blackened and thickened uder the silent moon.
He searched books for the paths of Huma,
For scrolls, signs, and spells
So that he, too, might summon the gods, might find
Their aid in his holy aims,
might purge the world of sin.

Then came the time of dark and death
As the gods turned from the world.
A mountain of fire crashed like a comet through Istar,
The city split like a scull in the flames,
Mountains burst from once-fertile valleys,
Seas poured into the graves of moutains,
The deserts sighed on abandoned floors of the seas,
The highways of Krynn erupted
And became the paths of the dead.
Thus began the Age of Despair.
The roads were tangled.
The winds and sandstorms dwelt in the husks of cities.
The plains and mountains became our home.
As the old gods lost their power,
We called to the blank sky
Into the cold, dividing gray to the ears of new gods.
The sky is calm, silent, unmoving.
We have yet to hear the answer.