Одиссей Пенелопе (письмо из Троянского коня)
Рональд Нокс
(Перевод с латыни Майи Шляхтер, 8 класс)

Как любой школьный классик, Овидий послужил для потомков предметом не только внимательного изучения и восхищенного подражания, но также и пародий. Уже в середине I в. до н. э., когда со времени смерти поэта прошло менее полувека, сатирик Персий (I, 102) пародировал риторическую пышность его стиля, а Сенека («Отыквление божественного Клавдия», гл. 15) — педантично-подробные описания в «Метаморфозах». Латинское стихотворение, которое мы предлагаем вашему вниманию, подхватывает эту традицию — правда, в куда более добродушном ключе и в полном соответствии с канонами английского юмора.

У Овидия есть сборник «Героиды» — цикл посланий, которые прославленные мифологические героини и герои обращают к своим возлюбленным. Детально изображая развитие сильного (и зачастую оскорбленного) чувства, Овидий в «Героидах» воспроизводит, по сути, внутренние монологи своих персонажей. То, что эти монологи облечены в форму письма, — не более чем условность, и автор, конечно, не задавался вопросом: как и куда покинутая на Наксосе Ариадна могла написать Тезею, а Дидона — Энею? Эта несообразность и обыгрывается в публикуемых стихах: перед нами послание Одиссея Пенелопе (напомню, что «Героиды» открываются как раз посланием Пенелопы Одиссею), написанное… в недрах Троянского коня. Дополнительный комизм жалобам Одиссея придает то, что они уснащены буквально переведенными на латынь английскими идиомами — такими, как packed in like sardines in a tin (см. ниже ст. 11–12) или to be a bad sailor (см. ст. 16).

Автор этой ученой шутки — католический священник, богослов и писатель Рональд Арбетнот Нокс (1888–1957) — занимает выдающееся место в истории британской эссеистики и религиозной мысли XX века; Ивлин Во, младший друг и биограф Нокса, называл его одним из двух наиболее одаренных английских стилистов своего времени (вторым он считал историка Х. Беллока). В обширном наследии Нокса причудливо соседствуют тома блестящих проповедей — и школьный комментарий к нескольким книгам «Энеиды»; монументальный перевод латинской Библии Иеронима — и сборники каламбурных стихов на трех языках; труды по истории христианства — и детективные романы (современники шутили, что лучшей эпитафией Ноксу будет «Здесь покоится такой-то, автор перевода Священного Писания и <Убийства на виадуке>»). Широкую известность получили его «Десять заповедей сочинителя детективов», призванные придать этому жанру черты интеллектуальной игры по строгим правилам: к примеру, Нокс запрещает коллегам Агаты Кристи задействовать в повествовании сверхъестественные силы, неизвестные науке яды, а также «более одного потайного хода»…

Начав сочинять по-латыни и по-гречески еще на школьной скамье, Нокс не оставлял этого занятия до последних лет жизни; помимо множества стихотворений, по большей части шуточных, его перу принадлежат и целые латинские пьесы с интригующими названиями вроде Thesauropolemopompus или Londinium defensum. «Послание Одиссея Пенелопе» было впервые опубликовано в 1921 г. на страницах одного из предшественников и конкурентов «Абариса» — журнала The Salopian, который доныне издается в знаменитой английской частной школе Шрусбери («Salopians» — это старинное название жителей графства Шропшир, сохранившееся до наших дней как прозвище воспитанников Shrewsbury School). Нокс преподавал в Шрусбери древние языки в годы первой мировой войны — тогда он, как и многие его коллеги, оставил университетскую кафедру и пошел работать в школу, где надеялся принести больше пользы воюющей Англии. Впоследствии это стихотворение вошло в посмертный сборник Нокса «На трех языках» (R. A. Knox. In Three Tongues / Ed. by L. E. Eyres. London, 1959. P. 78).

Hanc tibi Troiano chartam de litore mitto:
    machina me belli sutilis, uxor, habet.
Quod prave scribo, quod linea saepius errat,
    urgebat cubitus Demophoonta meus:
neve atramentum timeas de sanguine factum,
    hunc laticem illius, non mea, crura dabant.
Scilicet in magno (nuper fabricavit Epeus
    intexens costas ilice) condor equo:
corpora lecta virum sortiti immisimus illuc;
    lecta utinam minus his corpora dura forent!
Haud secus angustae conferti in finibus ollae
    Sardinii pisces, squamea turba, latent.
Titillat nasum misero mihi crista Thoantis,
    Thessandri pungit tota pharetra latus:
hinc illinc mediam volverunt Troes in urbem;
    pessimus, heu, semper (scis bene) nauta fui;
nunc etiam missis tentant hastilibus alvum:
    haesura in bracis iam puto iamque meis!
Penelope, valeas; hinc me si fata benigna
    protulerint, ibo tempus in omne pedes.

Это письмо посылаю тебе я с троянского брега;
    Здесь я упрятан, жена, в хитрый осадный снаряд.
Что до того, что криво пишу и строка заблудилась, —
    Это я локтем сейчас Демофоонта задел;
И не пугайся, если чернила смешаны с кровью:
    То расцарапана в кровь ляжка его, не моя.
Вот, как видишь, в большом (что Эпей содеял искусный,
    Досками стенки обшив) я заключаюсь коне.
Крепких телами мужей сюда отобрали ахейцы  —
    Боги! о если б у них были помягче тела!
Истинно так, не иначе, томятся сардинские рыбы,
    Что чешуя к чешуе в тесном сосуде лежат.
Горе мне! Ноздри щекочет султан на шлеме Фоанта,
    Да и Фессандров колчан больно впивается в бок.
Вот уж, раскачивая, троянцы вкатили нас в город
    (Знаешь сама ты, что я качки не переношу!);
Копья бросают в коня, чтобы тайну утробы разведать, —
    Ох, эти копья, боюсь, скоро порвут мне штаны.
О Пенелопа, прощай! Если вдруг провиденье благое
    Жизнь сохранит мне, ходить впредь обещаю пешком.